Сценарий развития национальной экономики «новый продукт, но связанный с существующим – существующий рынок» Тебекин Алексей Васильевич, проректор по научной работе Российской таможенной академии, доктор технических наук, доктор экономических наук, профессор, Почетный работник науки и техники Российской Федерации Сегодня совершенно очевидно, что доходы от экспорта нефтегазовых ресурсов, составляющих основу валютных поступлений от экспорта в РФ, будут продолжать уменьшатся. Кроме того, реализуемая сырьевая модель никак не будет способствовать технологическому развитию национальной экономики. Все сценарии развития национальной экономики, базирующихся на старом продукте (преимущественно углеводородах) в матрице вариантов «продукт-рынок», когда ставка делается на экспорт сырья, ежедневно доказывают свою неэффективность. Постепенный переход мировой экономики к шестому технологическому укладу, основанному на энергосберегающих технологиях, сокращает потребность в нефтегазовых ресурсах, одновременно снижая цены на них. Сценарий развития российской экономики «новый продукт, но связанный с существующим – существующий рынок» сегодня может быть рассмотрен сквозь призму стимулирования процессов увеличения глубины переработки нефтепродуктов, на что, в частности был нацелен налоговый маневр в нефтяной отрасли. Предполагалось, что налоговый маневр будет наиболее значимым документом для стимулирования качественного развития нефтяной отрасли. Он заключается в снижении пошлины на экспорт переработанных нефтепродуктов и повышении налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ). По сути, налоговый маневр был призван стимулировать нефтяников к увеличению добавленной стоимости в предлагаемой продукции путем наращивания глубины переработки исходных нефтепродуктов. Можно вспомнить, что идея налогового маневра стала производной от идеи правительства, вынашиваемой еще с 2011 года, повысить с 2015 года экспортные пошлины на темные нефтепродукты до 100% от нефтяной, чтобы сделать невыгодным их экспорт и тем самым стимулировать модернизацию отечественного сектора нефтепереработки. Тогда хорошая и давно напрашивающаяся идея технологического развития отрасли по сути провалилась. Официальная версия звучит таким образом – стало понятно, что нефтяники ничего не успеют модернизировать к 2015 году. Но если уйти от официоза, то по большому счету, у нефтяников, эксплуатирующих доставшиеся при приватизации основные активы, и не было особого желания во что-то вкладываться, и что-то модернизировать. Их устраивает сложившийся отечественный рынок олигополии. Поэтому они, несмотря на достаточно существенные стимулы со стороны государства, последние десятилетия практически не занимались проблемой технологического обновления производства, направленного на увеличение добавленной стоимости в создаваемых нефтепродуктах. Взамен исходной идеи, направленной на повышение экспортных пошлин, Минфин предложил прямо противоположную, предусматривающую в рамках налогового маневра не повышение, а снижение экспортных пошлин и акцизов при одновременном росте НДПИ. Но и здесь не обошлось без «долгостроя». Если вначале Минфин намеревался совершить этот маневр за два года, то в итоге договорился с отраслью лишь на три года. И будет ли эта договоренность реализована на практике – еще большой вопрос. Очевидно, что при подготовке налогового маневра был допущен ряд просчетов, приведший не только к дополнительному маневрированию, но и к появлению целого комплекса негативных эффектов, в том числе для бюджета страны. Во-первых, существенное снижение акцизов негативно сказывается на региональных дорожных фондах. В результате правительству пришлось вводить так называемый «отрицательный акциз» (применять к ставкам акцизов отрицательные коэффициенты) на ароматические углеводороды. По сути, речь идет о предоставлении налоговых вычетов из сумм акциза при получении (приобретении в собственность) отдельных нефтепродуктов (бензин и ароматические углеводороды для нужд нефтехимических производств, авиационный керосин для заправки воздушных судов) потребителями на внутреннем рынке для частичной компенсации негативных последствий от введения налогового маневра для нефтехимической отрасли. Во-вторых, при планировании налогового маневра не были должным образом интересы союзников России, в первую очередь речь идет о Евразийском экономическом союзе (ЕАЭС), договор о котором вступил силу 1 января 2015года. В результате, например, Белоруссия заявила, что вступит в ЕАЭС, только если ей не придется компенсировать России пошлину на нефтепродукты из российской нефти. Несмотря на то, что Минфин предлагал Белоруссии отдавать России половину пошлины, аргументируя тем, что после налогового маневра пошлина снижается и перестает быть столь важной для бюджета, а белорусские НПЗ заплатят за нефть с выросшим НДПИ, наши партнеры в результате своего добилась, и не стали компенсировать России пошлину на нефтепродукты из российской нефти. Это тоже был грубый просчет отечественного топ менеджмента в рамках идеи реализации налогового маневра, и, к сожалению, далеко не последний. Так в конце августа 2014 года выяснилось, что Минфин допустил ошибку в расчетах и потери бюджета от налогового маневра окажутся не 190 млрд. руб., а 240 млрд. руб. Чтобы добрать недостающие 50 млрд. руб. Минфин, минуя нефтяников, внес в правительство законопроект с повышенными ставками НДПИ и акцизов. Естественно, нефтяники были крайне недовольны такими действиями правительства. В частности, руководство «Роснефти» вообще настаивало на отмене налогового маневра, чтобы оставить старую пошлину на мазут. Правда в итоге закон, в очередной раз поменявший правила игры на нефтяном рынке, был принят в ноябре 2014 в версии, предложенном правительством. Таким образом, технологии принятия управленческих решений по налоговому маневру правительством в лице Минфина практически привели к созданию оппозиции в лице нефтяников, которые и были призваны стать основными исполнителями, реализующими идею налогового маневра. Подобный характер взаимоотношений в системе «руководитель-исполнитель» сам по себе редко гарантирует успех. Необходимо отметить, что главное разочарование в налоговом маневре было связано с ошибками топ менеджмента, вырабатывающего управленческое решение, в оценке сопровождающих его эффектов. Несмотря на то, что чиновники Минфина уверяли, что правительство просчитывало разные варианты реализации законопроекта (при цене за баррель нефти в $100, $80 и $60), в итоге выяснилось, что при цене при цене за баррель нефти ниже $70 налоговый маневр отрицательно сказывается как на бюджете, так и на нефтяной отрасли. Так при цене барреля нефти ниже $72,4 нагрузка на добычу полезных ископаемых (НДПИ) по закону о маневре становится выше ранее действующего налога на несколько центов за баррель. Еще хуже оказалась ситуация в сфере нефтепереработки: при цене барреля в $70 средняя маржа из-за налогового маневра снижается до тех же $2,3, что получались при повышении пошлины на темные нефтепродукты до 100% нефтяной. Для нефтяников такое соотношение плановых расчетов и фактических результатов реализации налогового маневра стало шоком. Таким образом, от реализации налогового маневра не выиграл никто. В роли проигравших одновременно оказались и государство (в части бюджетных поступлений), и производители (нефтяники) и потребители. Что касается последних, то в Минэнерго считают, что снижение рентабельности отечественных нефтеперерабатывающих заводов придется компенсировать ростом цен на бензин с темпом 3 руб. за литр в течение трех лет. К слову сказать, эту задачу (повышение цен на бензин) отечественная нефтяная олигополия легко реализует и без налогового маневра. Подводя итог анализу процессов практической реализации сценария развития российской экономики «существующий рынок - новый продукт, но связанный с существующим», направленной, в первую очередь на модернизацию сферы нефтепереработки, необходимо отметить, что оно натолкнулось на сопротивление этим изменениям со стороны нефтяников. И надо признать, что это сопротивление было спровоцировано неэффективностью предложенных механизмов стимулирования, то есть просчетами том менеджмента, в данном случае Минфина.